С детства я хотела быть врачом. Родители поощряли и поддерживали мое увлечение медициной и даже разрешили занять угол комнаты под «медпункт», куда домашние приходили «на прием». В школе углубленно изучала биологию и химию, выигрывала олимпиады, готовилась к поступлению в мед. Одноклассники обращались с вопросами по физиологии тела, учителя приглашали вести темы и замещать уроки.
А еще у меня была колоритная бабушка-староверка. Она ходила в сарафане и платке, жила в труде и молитвах, собирала травы и занималась мозгоправством и проблемами с головой. К ней приезжали из разных деревень «править голову» или живот, просили сопроводить умирающих. В обмен привозили чай и гостинца, но только не деньги, нельзя. А я наблюдала за этим таинством прикосновений, молитв и травяных настоев. Она знала и умела принести облегчение. Иногда брала меня с собой, учила собирать травы, прикасаться к голове и массировать, определять зону отека, учила молитвам и наговорам. И в каком-то смысле желание быть врачом и опираться на науку было моим ответом знахарству и целительству.
И ещё в седьмом классе к нам приехала новая учительница истории, такая спокойная активная женщина неопределенного возраста монгольских кровей. Наша классная Полина Валентиновна. Летом она рискнула и взяла наш класс в археологическую экспедицию. Это было смело и так круто! Мы попали в другой мир, в мир взрослых договоров и уважения. Попали в исследовательскую среду с точным учетом культурного слоя по квадратам, ведением документации, дисциплиной, наказанием за обвал бровки и умением работать лопатой, как кисточкой. О, это прекрасное время свободы и перспектив студенческой среды, песен под гитару и готовки на костре, дружбы и первых ухаживаний! Мы резко повзрослели и научились отстаивать себя у авторитарных педагогов, и с сентября у класса начались конфликты в школе. Но Полина нас защищала! А я полюбила обществоведенье и помчалась изучать мир. Читала «Аргументы и факты» и различные книжки по положению дел в мире и, особенно, на Ближнем Востоке. Была старостой класса, отвечала за политинформацию. И как-то прочла книгу, которая точно описывала переживания. Впечатление было таким сильным, что я учила текст страницами и некоторые цитаты помню по сей день. Именно книга Стефана Цвейга «Нетерпение сердца», стала определяющей в выборе жизненного пути и профессии. А Цвейг- одним из любимых писателей.
Пребывание в археологической экспедиции и общение с Полиной Валентиновной позволили шагнуть за рамки местной культуры семейских и взглянуть широко на мир и отношения, научили аналитически мыслить и улавливать суть событий. Так появился интерес к другим и вопрос: «Как люди живут?». Это было время романтики и моих интеллектуальных побед. Я мечтала быть врачом, удивлялась миру и искала ответ на вопрос: «Отчего люди болеют?».
Когда заканчивала школу, то тяжело заболел отец. Шла «перестройка», привычный мир рушился, продукты выдавались по талонам, в стране разгул криминала, а мне 17 лет. Не отец повез меня в область в институт, а я повезла его в онкодиспансер. Мечты о медицине и учёбе пришлось отложить и пойти работать. А вопрос «Отчего люди болеют?» зазвучал с новым онкосмыслом.
После смерти отца пошла учиться на педагогическое отделение местного лицея на учителя начальных классов, помогая семье, работала лаборантом. Там и узнала о психологии, научилась обрабатывать тексты и информацию, вдумчиво относиться к своей жизни и владеть аудиторией. Увлеклась вожатской работой и заинтересовалась профессией психолога. Психология объединяла знание о человеке и обещала ответы на вопросы, волновавшие с детства: «Как люди живут?» и «Почему люди болеют?».
И я поехала учиться дальше. Была наивна и романтична, не подозревала о том огромном конкурсе и множестве экзаменов, что предстоит пройти. И подала документы на психолога. Просто шла за своим интересом. И как-то легко поступила в Читинский педагогический институт (ЧГПИ).
И именно на психфаке смогла удовлетворить свой интерес. Кафедра психологии была недавно открыта на базе естественно-географического факультета, и кроме психологических дисциплин, мы широко изучали биологию, анатомию и физиологию ВНД. Училась в группе Сараевой Надежды Михайловны, увлекалась философией, занималась танцами и флористикой.
С первого курса нам преподавали методику ведения групп и тренингов. Это был новый эффективный метод работы и обучения в который я влюбилась. Участие в тренингах и группах не походили ни на что, доселе мной испытанное. Они перевернули мою жизнь. Вот когда я жила полно и в настоящем. Передо мной открылись перспективы и выборы разных путей и стилей жизни, далеко выходящие за рамки жизни в селе и сценариев мамы и бабушки. Моя жизнь менялась.
Легко перешла к практике и в 1993 году собрала свою первую психологическую группу из студентов. Интерес к групповой работе был большой. И это точно работало, а я была счастлива! В это прекрасное время свободы и риска, когда нет обязательств и можно многое попробовать, работала психологом в школе и при комитете молодежи, летом вожатой в лагере. В рамках научной работы проводила исследование на базе Читинского туберкулезного диспансера, изучала личностные особенности больных. Моим научным руководителем была доцент кафедры, кандидат медицинских наук, которая писала докторскую и гоняла меня в стандартах и требованиях научной работы.
Тогда сильно заинтересовал психоанализ, особенно после курса Куликова. Среди студентов собрался клуб единомышленников, где мы бурно обсуждали философию и идеи психоанализа, читали Фрейда, Юнга, Кляйн.
Во время учёбы вышла замуж и родила сына. Это был студенческий брак соратников и сокурсников. Научные дискуссии с кафедры перекочевали на кухню. А книги объединились в семейную библиотеку.
Еще студентами, мы увидели статью Братуся Б.С. в «Вопросах психологии» и написали ему. Он тогда был президентом Ассоциации Гуманистической Психологии, и мы обсуждали возможность выездных семинарах на базе нашего института. Братуся на посту сменил Криндач Валентин, который вел обучающие психотерапевтические программы в Приморье. И хотя проект сорвался, но контакты остались. И мой взгляд устремился на Восток.
Университет окончила с отличием и поехала в восточном направлении работать психологом в коррекционный детский дом семейного типа. Привлекли энтузиазм коллектива, обещанное жилье и география места. Работа на эксперименте приближала меня к Приморью и к моей мечте об обучении психотерапии.
В конце года мы переехали в Приморье, где прожили пять лет. Там и начала свою частную практику, а также развивала психологическую службу в образовании. И главное – я пошла учиться психотерапии в Высшую Школу Гуманистической психологии - Интегральный подход. Там и произошло мое первое знакомство с Гештальтом.
Это было время перемен и больших возможностей! Как и моей веры в психологию и способность меняться. Мы с коллегами создали психологический центр «Рост» и вели просвещение населения. Одновременно я работала в Методическом Центре и в Артемовской гимназии, преподавала в Техническом Институте г Владивостока на кафедре педагогики и психологии и училась в аспирантуре по философии. Мое исследование было посвящено теме «Ответственность в религиозном и нерелигиозном экзистенциализме». Требовалось новое переосмысление в практике и в жизни.
И когда 2005 году мы переехали в Санкт-Петербург, продолжила изучать тему ответственности в аспирантуре по педагогике АППО г Санкт-Петербурга. Работала психологом в образовательных и медицинских учреждениях Питера. Вспоминаю эти годы как время поиска и обучения.
С большим увлечением обучалась различным методам и техникам, сделала второй заход в гештальт-подход, как и в трансактный анализ СОТА и психодраму. Знакомилась с разными людьми и специалистами, пробовала уловить разницу, но впечатлялась личностями больше, чем методами. Это было время метаний между разными школами и подходами, время знакомств, впечатлений и разочарований. Люди на Западе, их уклад и отношения к себе, к другим людям, к своей работе, к обучению детей сильно отличался от того, к чему я привыкла на Востоке. В системе было больше промежуточного начальства и бюрократии, отписок и показухи. Мой романтизм уменьшился, но не иссяк до конца.
Ответы на поставленные еще в юности вопросы о свободе и ответственности получала из экзистенциальной психотерапии и в теории и практике гештальт-подхода.
Служа в ПМС центре или преподавая в ВУЗе, я стала больше опираться на частную практику. Сняла большую квартиру в Автово и принимала дома. Несколько лет вела психологический киноклуб. Постепенно вокруг меня собрались коллеги и единомышленники. Возникали дискуссии и мастерская как пространство для работы. В рамках мастерской, сотрудничая с коллегами из разных институтов, вела обучающие программы. С коллегами-психологами и психиатрами организовала летний выездной семинар для семей, детей и родителей «Шарадага», который просуществовал шесть лет, до моего переезда в Москву.
Моя работа носила консультационный и кризисный характер в рамках индивидуалистической парадигмы, при решении конкретных проблем и затруднений человека. Хотя мой интерес к гештальт-подходу оставался большим, но понимание его сводилось к работе с внутренней феноменологией и к исследованию цикла контакта как бы со стороны, не выходя на границу контакт, а исследуя и работая с проекцией, интроектами, ретрофлексией и прочими сопротивлениями как с устоявшимися паттернами. Рассматривала гештальт-подход вначале как технику, а потом как разновидность психоанализа в индивидуалистической парадигме.
В Питере прожили больше десяти лет. Встала необходимость обучения, перемен и активного поиска. И мы переехали в Москву.
Некоторое время жила на два города Москва-Питер, ведя группы и приемы и там, и там. Это был 2011 - 2012 годы. Параллельно с работой продолжила обучение. Сначала училась в телесно-фокусированном подходе, увлеклась телесно-ориентированной терапией, изучала танатотерапию у Баскаковых Владимира и Марины, сотрудничала с их институтом. Для глубокого изучения разных подходов в телесной терапии занялась боевым искусством «Любки». Этот вид единоборств, похожий на айкидо, позволял изучать движение и осознание. На одном из семинаров у Баскакова встретила гештальтистов и узнала об обучающих программах Московского Гештальт Института. Меня впечатлили эти люди и их взгляды. Сначала пошла в терапевтическую группу на Рубцовскую набережную присмотреться и познакомиться. Так я попала в офис МГИ, где меня встретила Лариса. Мне понравилась эта душевность и простота людей, удивительная атмосфера сообщества. И я поступила в программу к Хломову Данииле и Калитеевской Елене. Это был мой новый заход в гештальт, успешно завершившийся в 2017г.
Постепенно практика в Москве стала больше, чем в Питере, и я окончательно перебралась в Москву. Работала как групповой терапевт и психодраматист, вела индивидуальный прием, обустроила свой кабинет. В работе была неудовлетворенность, так как я имела большой опыт ведения тематических и структурированных группы и преуспела в работе с феноменологией клиента. Нуждалась в супервизии и пересмотре деятельности, хотела научиться работать на границе контакта и вести неструктурированные группы, свободно обходиться с динамикой. Именно за этим я пришла учиться в МГИ. И именно это получила.
Развивая частную практику, устала работать в одиночестве, я реализовалась и насытилась свободой и хотела к людям в профессиональное сообщество. Много где побывала и чего насмотрелась, познакомилась с разными сообществами. И именно в МГИ мне понравилась та естественная атмосфера и коллегиальность. И я хотела быть частью этого профессионального сообщества ОПП ГП, хотела обобщить и ассимилировать опыт, быть в среде коллег и единомышленников, найти ко-терапевтов, получать поддержку сообщества.
Закончив обучение и набравшись сил сертифицировалась как гештальт-терапевт 10 октября 2019 г. А 26 октября 2020г прошла аккредитацию и была принята в сообщество ОПП ГП. И это признание позволило стать частью большего, чувствуя принадлежность, сопричастность и профессиональную общность.
По сей день продолжаю свое образование в программе Французского Гештальт Института. Завершила обучение на 3ступени МГИ в программе под руководством Голосовой Н., Хломова Д, Черняева Л.
Вместе с программой завершился большой десятилетний этап интенсивного обучения и познавательного всеядства, поиска своего места и собирания профессиональной идентичности.
И за эти годы изменилось мое мировоззрение, изменилось мое представление о психотерапии, ее целях и средствах, о моем месте в мире, сообществе и в сессии, и о качестве присутствия в контакте. Да и само понимание слова «контакт».
За свой долгий, почти тридцатилетний путь в психологии, изучала разные подходы и методы, техники и стили. В этом многообразии есть и гештальт-терапия, психодрамма, системная семейная терапия, телесно-ориентированная терапия, танатотерапия, артерапия, оргконсультирование, психоанализ, сексология, медицинская психология, педагогическая психология, КПТ, мотивационное консультирование, схема-терапия и опять гештальт-подход.
Так много всего получилось пережить и переработать. От метаний перейти к интеграции практики и поиску стиля. Обнаружить устойчивую психотерапевтическую идентичность, где основным и главным стала гештальт-терапия. Именно через этот подход собрала гештальт моей профессиональной позиции. Я стала гештальт-терапевтом, просто гештальт-терапевтом. И это моя основная идентичность как в терапии, так и в супервизии. Могу многое и разное. И внешне кажется, что работаю также, как и много лет назад. Так же да не так, изменился сам контакт, само отношение и присутствие. Изменились акценты и фокусы внимания. Изменилась я, и изменилось все. И это уже совсем другая психотерапия.
Психология и психотерапия изменили мою жизнь, качество жизни. Удалось принять тот путь, который выбрала давно, много лет назад. И теперь психотерапия занимает важное место. Психотерапия как образ жизни и организации времени, труда и отдыха, как пространство моей реализации. Гештальт-терапия как осознанный выбор.
